Статьи

Элиша Дэвидсон и огненные буквы. Ронда Аттар.

Элиша Дэвидсон и огненные буквы. Ронда Аттар.
На Храмовой горе Иерусалима есть необычная школа, где ученики постигают древние тайны, дающие посвященным в них огромные возможности. Элиша Дэвид сон, один из учеников этой школы, случайно обнаруживает в своем доме странный «зеркальный камень», в котором заключены таинственные огненные буквы, и с этого момента жизнь мальчика меняется. Вместе со встреченным у Стены Плача нищим по имени Аарон Элиша пытается разгадать значение надписей, в которые складываются огненные буквы, и в этом им помогает мудрый каббалист рабби Кадош. Кем на самом деле оказался Аарон? Что случилось, когда в руках Элиши оказался ключ к скрытым в камне непостижимым силам? Как связаны огненные письмена с исчезнувшими коленами Израиля? Об этом и многом другом вы прочитаете в первой переведенной на русский язык книге американской и израильской писательницы Ронды Аттар.


— Нет, Саба, это слишком тяжело. Я сам справлюсь. А ты возвращайся в постель. Элиша помог ему медленно повернуться, чтобы выйти из комнаты, но тут Саба оперся на дверной косяк.
— Хорошо. Добрый сон меня освежит, но только обещай: ты за нас обоих проследишь, чтобы с ним ничего не случилось. Странный спектакль продолжался, и Элиша согласился. Разве Саба когда-нибудь просил его что-то пообещать? Он повел Сабу к его комнате, шажок за шажком, так медленно, что между каждым шагом можно было заснуть, да Элиша по-настоящему и не просыпался. В какой-то момент прадедушка едва слышно сказал что-то о «новостях из внешнего мира». Элиша думал только о том, что ему надо довести Сабу до постели, — но было ли все это на самом деле? В памяти осталось одно: перед ним снова его подушка.

* * *
Почти круглая комната с низким потолком. Воздух недвижим. Самое подходящее место, чтобы постигнуть разницу между пониманием и мудростью. А разница была, огромная разница. Понимание доступно каждому. Чтобы понимать, используют слова и изображения. Один человек может показать другому изображение чего-нибудь или объяснить что-нибудь словами — так происходит понимание. Совсем другое дело — мудрость. Мудрости слова не нужны. Она это знала, ведь только мудрость позволяет увидеть точку бесконечности; никто не может объяснить это словами или изобразить на картинке и показать. То же относится к пустоте.


ДЕДУШКИ, БАБУШКИ И УРШИНЫ

Только мудрость позволяет увидеть пустоту; никто не может объяснить словами, как она выглядит, или изобразить ее на картинке и показать. Мудрость можно обрести, только освободив свой мозг от мыслей, поскольку мысли — это то, что вы понимаете. Ей больше по вкусу мудрость, потому что мудрость была миром без слов. Большинство людей предпочитает жить в мире слов. Но не она. Ей не нравится, если люди что-то говорят или показывают изображения, когда хотят добиться от нее понимания. Только одно связывает мир словесный с миром без слов — буквы. Но в мире без слов и буквы, конечно, другие: ведь для слов их больше не используют. Если вы не владеете мудростью, то не можете начать — ведь только мудрость позволяет увидеть сфирот. Они всегда появляются лишь на миг, а затем исчезают. Если попытаться увидеть их, используя механизм понимания, то ваш разум затопит несметное число изображений, которые вы не в силах понять, и вы даже не сможете вернуться обратно. Она видела, как люди, умевшие только понимать, теряли эту способность, если им приходилось смотреть на изображения, понять которые они не могли. Именно это произошло с двумя мальчиками. Они застряли. Плохо слушали. Им было велено бежать и возвращаться. Их предупредили: оставаясь в мире мудрости чересчур долго, они попадут в беду. Им было сказано, что они должны все время бежать, а затем вернуться в обычный мир — мир слов и понимания. У нее с этим никогда не возникало сложностей. Она представляла себя словно на качелях и могла перепрыгивать от понимания к мудрости туда, туда, туда, туда — сюда. Туда, туда, туда, туда — сюда. Потому что мудрость, а не понимание жила в ее голове
большую часть времени.

* * *
Когда смутные видения глубокого сна стали рассеиваться, комнату уже заливал яркий солнечный свет, но то, что увидел Элиша, оказалось далеким от радостных ожиданий прекрасного летнего дня. Почему мама плачет возле его постели? Почему держит его руку?
— Элиша, — сказала она, вытирая слезы, и ее голос прервался. Обычно ясные зеленые глаза мамы погасли, покраснели и припухли. Влажной ладонью она стиснула его руку. Что это значит? Элиша боялся услышать ответ, но она продолжала надтреснутым голосом: — Сабу Гавриэля пришлось ночью отвезти в больницу. Не может быть! Элиша сразу подумал, что ночная прогулка по дому оказалась для старика непосильной нагрузкой. Он окончательно проснулся и был уже готов встать с постели. — Но ведь ночью он ходил по дому, я это видел, он выглядел совсем здоровым. Мамины глаза стали еще печальней, и Элиша почувствовал досаду: он был уверен в своих словах и тут же вспомнил, как может доказать, что ничего не выдумал. — Ну да, ночью в половине четвертого! Я даже посмотрел на часы, когда Саба входил ко мне в комнату. Мама не слушала, она гладила и расправляла его волосы. Обняв сына, она прислонила голову к его голове, их перегорела, но он успел увидеть, что одеяло лежит на полу. Леденящие порывы ветра добирались до самой постели. Несмотря на холод, ему пришлось встать и снова закрыть
камень одеялом, но уже поплотней. Первые несколько дней после шивы прошли словно в
оцепенении. Все занимались вроде бы обычными делами, но как-то машинально. По ночам в комнате Элиши царил холод, и с каждой ночью он странным образом становился сильнее и сильнее. Как Элиша ни закутывал зеркальный камень, одеяло упорно соскальзывало на пол, и он просыпался в «ледниковом периоде». Элиша конечно же никому ничего не рассказывал, не решался, и к тому же по утрам в комнате снова была обычная температура, но спать в Сибири ему порядком надоело. В конце-то концов, спальни должны быть теплыми и уютными — особенно когда о жизни этого не скажешь.

* * *
Почти круглая комната без окон с низким потолком. Судить о времени там невозможно. О внешнем мире не напоминало ничего, звуки туда не проникали, даже рожденные под землей. Когда она что-то говорила, то не слышала собственных слов и сомневалась, произнесла ли их на самом деле. Правда, открыв глаза, она могла эти звуки увидеть. Самое подходящее место для наблюдения за произнесенными буквами. Особенными буквами, а вовсе не тем, что люди воспринимают как буквы. Не тем, что люди используют для разговора, всегда пустого. Или рисуют на бумаге, чтобы объяснить то, что не является мудростью. Такие буквы располагают по прямым линиям, оставляя промежутки между ними и между этими линиями, и так строка за строкой. Она знала: чтобы понимать эти линии, эти строки, существует множество правил. А мудрость, оставшуюся во всех промежутках между буквами и строчками, они никогда не замечают. Для нее должно быть особое правило. Смотреть на их мертвые каракули она не любила, но могла бесконечно долго наблюдать за огненными буквами, в которых заключались целые миры. Она могла не сводить с них глаз целыми днями, но только после того, как впервые подумала о пустоте. Потом они заполнят весь ее разум. Они будут плавать перед ней в воздухе на фоне голубого неба. Она увидит их в толще воды. Они будут погружаться все глубже, пока не исчезнут, оставив после себя непроницаемую тьму. Тьма эта начнет наползать на нее, и она уснет. А потом они превратятся в черный огонь поверх огня белого. И черный огонь будет таким же ослепительно черным, как белый — ослепительно белым. Потом они начнут соединяться друг с другом так, как им велел Расстановщик букв. Он определит их форму, выстроит в цепочки, соединит и разъединит, поменяет местами. Определит, выстроит, соединит, разъединит, поменяет. Только так можно попасть в залы. Расстановщик букв показал им, как это сделать, но он и сам иногда пользовался этими правилами. А она не пользовалась ими никогда. Ни разу. Он был быстрым, но она — гораздо быстрее.
Читаем